Раннее утро, мы ходим по его янтиковской фазенде с дочерью Селиванова и старшим матросом.
"Папа говорил в последние дни, что будет ходить 2 км до дачи и обратно".
Вот устройство для вертикальной огуречной грядки -"папа где-то увидел в журнале и сразу сделал".
Куст актинидии, привезенный из Каравана, прижился.
Сам дом не изменился с нашей последней встречи 4,5 года назад.
В каморке газета с датой его последнего ДР (67 лет),
на мансарде так и не примененные стройматериалы.
Столик под иргой, за которым мы выпивали втроём - с ним и каюром.
В янтиково мороз. Людей мало. Снег чистый чистый.
Мы попали в его родовой дом.
Прошлый раз приехали, но не зашли - была веская причина не показывать нам то, что не хотел. Сильно тогда он расстроился.
На стенах вокруг красного уголка портреты родителей и восьмерых детей - 6 братьев и 2 сестры. Миша третий по старшинству.
Наша жизнь состоит из праздников и потерь. И если утраты мы не можем предотвратить, то в нашей власти,
пока живём, праздников сделать больше.
У старшего брата Николая сегодня ДР. И поминки. У чувашей поминают на третий день, а потом каждый четверг до 40го дня.
Вокруг маленького деревенского кладбища серебряная равнина и заколдованный лес.
Земля промерзла на 40 см. Могилу копают впятнадцатером. Всей деревней Тенеево (родовое гнездо Селивановых). Потом близкие три раза обходят ее.
Пока готовят могилу, позвонил Серёга Ганеев с Камчатки... Это его я требовал позвать по рации, когда мы застряли в зручье Золотой под Хангаром в 1994м. Селиванов спросил по рации резко "Хацкин, чего орёшь? Возьми снимок номер... Видишь пологий холм справа? По нему поднимайтесь..."
Собственно, Мише мы и обязаны этим красивым маршрутом почти 20 лет спустя...
Ко мне подходит Виктор, его одноклассник и друг. Одинокий фермер, с которым они играли в шахматы (я проиграл ему в тот раз). "Заедешь?", спрашивает.
" Не в этот раз".
"Не с кем мне теперь играть..."
Прощай, друг...
